All language subtitles for The.Vietnam.War.2017.01of10.Deja.Vu.720p.BluRay.x264.AAC.MVGroup.org

Возвращение домой из Вьетнама

травмировало почти так
же, как и сама война.

Многие годы никто не
обсуждал Вьетнам.

Мы дружили с молодой парой, и лишь спустя
12 лет, две жены подняли эту тему.

Оказалось, мы оба были
морпехами во Вьетнаме.

Ни слова об этом не говорили.
Никогда об этом не упоминали.

И вся страна жила так.

Настолько силен был раскол.

Ты как будто живешь в
семье с пьющим отцом.

«Шшш, мы это не обсуждаем».

Наша страна вела себя
так же с Вьетнамом.

Лишь совсем недавно, кажется, бэби-бумеры
наконец-то начали задаваться вопросом:

- Что произошло?
- Что произошло?

Что нам сейчас нужно в нашей стране, так это
залечить раны и оставить Вьетнам позади.

Убийства в этой трагической
войне должны прекратиться.

Стратегия генерала Уэстморленда
приносит результаты.

Враг уже не близок к победе.

Неважно, по каким критериям судить, на данный
момент наше положение лучше, чем мы ожидали.

Вы не договаривали касательно того, насколько
сильно наше присутствие во Вьетнаме.

Мы увеличили нашу помощь
правительству, его логистике.

Мы не отправляли туда войска.

Перед тобой стоит ряд
костяшек домино,

и, стукнув по первой,

последняя непременно упадет.

Если агрессия в Корее
окажется успешной,

можно ожидать, что она распространится по
Азии и Европе и дойдет до нашего полушария.

ВЬЕТНАМСКАЯ ВОЙНА

Виктор Франкл, переживший лагеря
смерти во Второй мировой войне,

написал книгу под названием
«Человек в поисках смысла».

Ну знаете, «Жить - это страдать.

Выжить - отыскать
смысл в страдании».

И те из нас, кто пострадал
из-за Вьетнама,

с тех пор мы его ищем.

Присутствие Америки во
Вьетнаме началось в тайне.

Окончилось оно 30 лет спустя,
неудачей на глазах у всего мира.

Оно началось с благими намерениями достойных
людей, возникших из-за роковых размолвок,

американской самоуверенности
и просчетов Холодной войны.

И оно затянулось, ведь казалось, что проще
будет кое-как довести его до конца,

нежели признать, что ему виной
стали кошмарные решения,

принятые пятью американскими президентами,
принадлежавшими к обеим политическим партиям.

К окончанию войны, более 58
ттысяч американцев будут мертвы.

Вдобавок не менее 250 тысяч южновьетнамских
солдат погибли в конфликте.

Равно как и более миллиона северовьетнамских
бойцов и партизан Вьетконга.

Два миллиона гражданских,
с севера и с юга,

сочли погибшими, равно как и десятки тысяч
жителей соседних государств, Лаоса и Камбоджи.

Для многих вьетнамцев она оказалась
жестокой гражданской войной,

для других же - кровавой финальной главой
в вековой борьбе за независимость.

Для тех американцев, кто сражался на ней, и
для тех, кто сражался против нее на родине,

а также для тех, кто просто следил
за ней из вечерних новостей,

Вьетнамская война стала
десятилетием агонии,

самым раскольным периодом со
времен Гражданской войны.

Вьетнам, казалось,
поставил под сомнение все:

цену чести и отваги,

особенности жестокости
и милосердия,

искренность американского
правительства

и того, что значит
быть патриотом.

И те, кто пережил ее, никогда
не смогут стереть память о ней,

никогда не перестанут спорить о
том, что случилось на самом деле,

почему все пошло настолько
наперекосяк, кого за это винить

и стоила ли она вообще того.

Прошло сорок лет.

Даже вьетнамские ветераны,

мы стараемся не
говорить о войне.

Народ поет о победе, об
освобождении. Они ошибаются.

Вопрос не в том, кто
победил, а кто проиграл.

На войне никто не побеждает
или проигрывает.

Есть лишь разрушение.

Только те, кто никогда не воевал, любят
спорить о победивших и проигравших.

ФИЛЬМ ПЕРВЫЙ Дежа
Вю (1858-1961)

Французы напали и захватили нашу
страну в середине XIX века.

Вторжение было
кровавым и жестоким.

Французское завоевание
Индокитая началось с нападения

на древний вьетнамский
порт Дананг в 1858 году.

Потребовалось 50 лет, чтобы
предъявить права на весь регион -

Лаос и Камбоджу, вместе с простирающейся почти
на 2 000 км областью под названием Вьетнам.

Всем им правил французский
генерал-губернатор из своего дворца в Ханое.

Французы в основном жили
в плантаторских усадьбах

и в городах вроде Сайгона, перестроенными
максимально похоже на города на их родине.

Большинство даже не утруждало себя изучением
языка, на котором говорили их подданные.

Вместо этого они ввели ряд марионеточных
императоров и брали на службу

франкоговорящих вьетнамсмких чиновников -
мандаринов - готовых выполнять их пожелания.

Французы заставляли своих подданных строить
дороги и каналы, железные дороги и мосты.

Разумеется, французы
гордились своей культурой,

которую они с гордостью
принесли вьетнамскому народу.

Разумеется, вьетнамскому народу не
нужна была французская культура.

Что им было нужно, так
это независимость.

Вьетнамский народ не воспринял
покорно французскую оккупацию,

как и во времена борьбы с
китайскими вторжениями.

К началу XX века начался
подъем национализма.

Но любому, кто осмеливался
воспротивиться колониальным законам,

грозило изгнание,
тюрьма или гильотина.

Они контролировали все, все
ресурсы из нашей страны.

Но в основном они отняли нашу
независимость и нашу свободу.

Когда я был маленьким ребенком,
национализм прививался уже со школы.

Я всегда воспринимал
француза как врага.

Моего врага.

Для французов вьетнамцы
были низшими людьми.

Во Вьетнаме не было
никакого паритета.

Вот почему мы столь
сильно их ненавидели.

Моя ненависть к ним
была искренней.

Искренней.

Как же я их ненавидел.

И как же я их боялся.

Боже, я был в ужасе от них.

И чем сильнее я боялся,
тем сильнее их ненавидел.

Я был восемнадцатилетним
стрелком морской пехоты

с еще невысохшими чернилами
на моем школьном дипломе.

Я не хотел опозориться
перед товарищами.

Но мне было очень страшно.

Я чувствовал, как мое достоинство свисало
с ногтей все время, что я там был.

Весной 1919 года,

когда победоносные союзнические
державы встретились в Париже,

дабы восстановить мир,
разрушенный Великой войной,

президент Вудро Вильсон,
возглавивший американскую делегацию,

расположился в отеле «Крийон».

Как-то раз, высокий стройный 29-летний мужчина
прибыл туда с петицией для президента,

подписанной им и другими
вьетнамскими националистами.

Вдохновившись
декларацией Вильсона,

гласящей, что интересы колониальных
народов должны учитываться

в той же степени, что и интересы
их европейских правителей,

этот человек просил применить
этот принцип к его родине.

Секретарь президента дал
обещание показать ее Вильсону,

но нет никаких подтверждений
тому, что он его выполнил.

Человека звали Нгуен Тат Тхань,

но на тот момент он жил под псевдонимом
Нгуен Ай Куок - «Нгуен Патриот».

За свой длинный, туманный жизненный путь, он
сменил около 70-ти различных псевдонимов,

остановившись на «самом
просвещенном» - Хо Ши Мин.

Хо Ши Мин был тем, кто успешно
воплотил образ человека,

целиком преданного освобождению своей страны
и своего народа от иностранного господства,

вплоть до того, что он пожертвовал
своим благосостоянием,

своей собственной жизнью,
не имея собственной семьи.

Для вьетнамца это огромная жертва,
поскольку у нас каждому нужна семья.

Хо Ши Мин родился в 1890 году,

будучи сыном мелкого чиновника
при французском режиме.

Приняв участие в демонстрации
против марионеточного императора

и французов, дергавших
за ниточки,

Хо был исключен из школы
и помещен под арест.

Он покинул Вьетнам в 1911 году
и находился в изгнании 30 лет.

Он служил помощником кока на
борту французского лайнера

и посетил Нью-Йорк и Бостон,

где какое-то время работал
кондитером в «Паркер Хаус».

Он сгребал снег в Лондоне,
подкрашивал фотографии в Париже.

Там Хо Ши Мин присоединился к
французской социалистической партии.

Но когда он открыл для себя антиколониальные
труды Ленина, он стал коммунистом.

Он был приглашен в Москву на учебу, прошел
подготовку в качестве советского агента,

иногда критиковался за то, что он в первую очередь
националист и лишь во вторую - коммунист,

и затем был отправлен в Китай,

чтобы организовать ячейку
других вьетнамских изгнанников

и помочь основать Коммунистическую
партию Индокитая.

Несмотря на все это, «он был
напряжен и приходил в трепет»,

как вспоминал его друг, «от одной только
мысли - о своей стране, Вьетнаме».

К 1940 году, большая часть
мира вновь воевала.

Германия захватила большую часть
Западной Европы, включая Францию.

Имперская Япония угрожала многим
европейским колониям в Азии

и оккупировала Вьетнам, где она
позволила своим союзникам,

коллаборационистским французам,
продолжать управлять своей колонией.

Для некоторых вьетнамцев,
приход японцев

казался сигналом желанного конца
белого колониального господства.

Но Хо Ши Мин, все еще
находящийся в изгнании в Китае,

воспринимал японцев, как чужеземных
захватчиков, желанных не больше, чем французов.

Они были заинтересованы лишь
в эксплуатации его страны

и захвате вьетнамского урожая, дабы
их миски для риса не пустовали.

Пришло время, сказал он,

сплотить патриотов всех возрастов и всех
типов, крестьян, рабочих, торговцев и солдат,

дабы победить японцев и
коллаборационистов-французов».

В феврале 1941 года, спустя три
десятилетия вдали от родины,

Хо Ши Мин прошмыгнул через
китайскую границу во Вьетнам

и основал штаб возле
отдаленной деревни Пак Бо,

в известняковой пещере на склоне горы,
которую он назвал в честь Карла Маркса,

с видом на речку, которую он назвал
в честь своего героя, Ленина.

Там он основал
революционное движение,

которому он дал название «Лига
независимости Вьетнама» - Вьетминь.

Все хотели вступить во
Вьетминь, чтобы сражаться.

Почти никто не знал, что Вьетминь
- коммунистическая организация.

Для организации и руководства
боевой силой своей революции

Хо обратился к Во Нгуену Зяпу,

в прошлом преподавателю французской
истории, обучавшего детей элиты Ханоя.

Зяп был ранним
приверженцем коммунизма,

чья пожизненная ненависть к
французам усилилась после того,

когда они забили его
жену до смерти в тюрьме.

Вдохновляясь Наполеоном,
Лоуренсом Аравийским

и коммунистическим китайским
революционером Мао Цзэдуном,

Зяп уже начал разработку
самобытной теории ведения войны,

полагающуюся на партизанскую
тактику до тех пор,

пока не будет возможна традиционная
полномасштабная атака.

В битве за независимость, которая,
как он считал, близилась,

его армии, по словам Зяпа,
будут «повсюду и нигде».

Причина, почему вьетнамцы всегда
прибегали к партизанской войне,

в том, что мы были
маленькой странной.

И она просто была способом
слабых бороться с сильными.

Не вступай в бой, пока не
будешь уверен в победе,

и неожиданность
играет важную роль.

Выбери свою собственную битву.

В тот день у меня
было 26 парней из 45.

Нам всегда не хватало бойцов. И в
тот день их особенно не хватало.

Мой взвод на позиции.

И внезапно головной дозорный,
первый парень в колонне, произнес:

- Впереди вьетконговец.
- Впереди вьетконговец.

Прежде, чем я успел среагировать, он упал
навзничь, пуля вошла ему прямо в грудь.

Сработала отлично
продуманная засада.

Я знал, что потеряю кучу парней.

Я молился Богу, говоря, по сути:

«Если тебе нужны еще парни из
моего взвода, возьми меня.

Не тронь больше никого
из моих людей».

И как только я произнес это,
я перепугался и сказал:

«Твою мать. Можно забрать
свою молитву назад?»

К весне 1945 года,

спустя более, чем через три года
после японской атаки на Перл-Харбор,

правительство Соединенных Штатов искало
союзников за линией фронта во Вьетнаме.

Американцы надеялись найти способ
нанести ущерб японским силам в регионе,

когда с ними связался Хо Ши Мин.

И таким образом было решено послать отряд
УСС на встречу с лидером Вьетминя.

Пол Хогланд был
медиком в отряде.

И первым делом ему приказали посетить
их безнадежно больного лидера.

И потому его отвели
в травяную хижину,

где на вязанке соломы лежал бородатый,
тощий человек, остро хворающий.

И им был Хо Ши Мин.

УСС, секретный предшественник
ЦРУ военного времени,

поставляло сброду партизан Хо оружие и изумлялось
тому, как быстро они учились с ним обращаться.

Хо Ши Мин начал называть
своих последователей

Вьетнамо-американской армией и величал
Соединенные Штаты «поборниками демократии»,

которые, несомненно, помогут им
покончить с колониальным господством.

Мы видели появление американцев.

И когда мы смотрели
на американцев,

мы сочли их свободными людьми,
освобождающими народ.

Они уже освободили Европу.

Тем временем голод охватил
северную часть страны.

Сотни тысяч вьетнамцев
умирали голодной смертью,

когда японские склады
были заполнены рисом.

В те дни, люди собирали
мусор на толкаемые телеги.

И моя мать помнит, что
каждое утро она видела

эти мусорные телеги в округе

и людей, подбирающих трупы
и бросающих их на телегу.

Это было немыслимо.

И люди, пережившие это, никогда,
никогда этого не забудут.

Отец Зыонг Ван Май был
заместителем губернатора

провинции к востоку от Ханоя,

сыном и внуком мандаринов,
служивших французам.

У него и его жены было 17 детей.

Родители, чьи дети были,
ну знаете, пухлыми,

очень боялись, что их
детей похитят и убьют.

И это было словно ад на Земле.

Правительство не имело ни малейшего
понятия, как бороться с этой напастью.

Но Хо Ши Мин имел.

Он приказал Вьетминю врываться на каждый
японский склад, где бы он не находился,

и раздавать рис людям.

Их провозгласили спасителями.

Когда атомная бомба разрушила Хиросиму, а
спустя три дня еще одна разрушила Нагасаки,

капитуляция Японии
казалась неизбежной.

Хо Ши Мин призвал восстать всех вьетнамцев
и захватить власть в собственной стране,

пока Свободная Франция не восстановила
свой прежний колониальный режим.

И они восстали, в городах и
поселках по всей стране.

2 сентября 1945 года,

в тот же день, когда Япония
официально капитулировала,

сотни тысяч вьетнамцев хлынули
на площадь Бадинь в Ханое,

чтобы впервые увидеть
таинственного лидера Вьетминя

и услышать, как он объявит
о независимости Вьетнама.

Вместе со стоящим
поблизости офицером УСС

Хо Ши Мин начал свою речь
со слов Томаса Джефферсона:

«Все люди созданы равными.

Они наделены их творцом определенными
неотчуждаемыми правами,

к числу которых относятся жизнь,
свобода и стремление к счастью».

Все вьетнамцы, не только я, чувствовали,
что отныне Вьетнам будет независимым,

свободным, единым, территориально защищенным
и официально появится на карте мира.

Всех переполняла гордость.

У Хо Ши Мина были
большие надежды на то,

что США поддержат стремление
Вьетнама к независимости,

не обязательно вмешиваясь, но
делая все, что будет в их силах,

для поддержки движения
за независимость.

Надежды Хо Ши Мина на американскую поддержку
были предположительными, но понятными.

Президент Франклин Рузвельт
пообещал послевоенному миру,

что будет уважать право всех людей выбирать
форму правления, при которой они будут жить.

Но Рузвельт уже скончался, и его преемник,
Гарри Трумэн, унаследовал совсем иной мир.

Альянс с Советским Союзом, выигравший
Вторую Мировую Войну, развалился.

Советы оккупировали восточно-европейские
страны, освобожденные ими же,

и надеялись распространять свое влияние и дальше
в Иран, Турцию и средиземноморские страны.

Началась новая,
«холодная» война.

Президент Франции Шарль
Де Голль предостерег,

что если Соединенные Штаты настоят
на независимости ее колоний,

у Франции не останется другого выбора,
кроме как «сойти на русскую орбиту».

Соединенные Штаты никоим образом
не должны были препятствовать

восстановлению французской империи,
в том числе и во Вьетнаме.

Во Вьетнаме почти не
было американцев,

разве что люди из госдепартамента,
консулы, несколько бизнесменов.

Мало кто из нашей страны вообще
знал, где находится Вьетнам.

Джоодж Уикс был участником миссии
УСС, состоящей из семи человек,

посланной в Сайгон, в самый
крупный город на юге.

Соединённые Штаты официально
сохраняли нейтралитет,

надеясь, что французы и Вьетминь
самостоятельно достигнут мирного решения.

Лидеры союзных стран договорились временно
разделить Вьетнам на две отдельные области.

Националистические китайские
войска решали проблемы на севере.

Британские колониальные войска
пытались справиться с той же задачей,

на юге, где
соперничающие фракции,

включая французов и Вьетминь, уже
сражались на улицах Сайгона.

Никто не был в ответе.

С обеих сторон были жестокость,
зверства и насилие.

Это была не то чтобы
гражданская война,

но творящееся на улицах Сайгона очень
сильно напоминало гражданскую войну.

Подполковник Питер Дьюи, 28-летний
командующий УСС в Сайгоне,

пытался разобраться
во всем этом.

С самого начала он был в контакте
со всеми, не только с французами,

очень скоро он наладил связь с
различными вьетнамскими группами.

Вьетминь вскоре утвердил себя
как самая успешная из них.

Дьюи, свободно говоривший
по-французски,

выступал посредником в переговорах
между представителем Вьетминя

и старшим представителем
французов в городе.

Его старания приводили в бешенство
британского генерала Дугласа Грэйси,

который командовал
войсками союзников на юге.

Грэйси был убежден, что власть французов
должна быть восстановлена как можно скорее.

Ведя переговоры с Вьетминем, заявил Грэйси,
полковник Дьюи стал «подрывной» силой.

Насилие в и около
Сайгона нарастало.

Полковник Дьюи срочно
телеграфировал своему начальству:

«Вьетнам пылает», писал он.

«Французы и британцы
здесь закончили,

и Соединенные Штаты должны покинуть
Юго-Восточную Азию», подытожил он.

Два дня спустя, 26
сентября 1945 года,

он отправился в аэропорт, готовый
вылететь в штаб-квартиру УСС.

На контрольно-пропускном пункте Вьетминя,
Дьюи приняли за француза и открыли огонь.

Он был убит мгновенно.

Хо Ши Мин написал в
Соединенные Штаты,

скорбя о гибели Дьюи, которого он признавал
как человека, переживающего за его дело.

Казалось ужасной иронией, что Дьюи,
делавший все, что было в его силах,

чтобы помочь вьетнамскому движению за
независимость, оказался убит по ошибке вьетнамцем.

Пожилая афроамериканская
женщина открыла дверь.

Наверное, она тут же поняла, зачем
мы пришли, едва увидела нас.

И капеллан произнес:

«Мне... Мне ужасно жаль сообщать вам такую
весть, но ваш сын был убит во Вьетнаме».

И она просто села.
Не говоря ни слова.

Затем ее... ее муж сказал:
«Нет, здесь какая-то ошибка».

Он вернулся с этим
письмом. И он сказал:

«Вот, видите? Мы получили его вчера,
мой... наш сын еще был жив вчера».

Капеллан взглянул на письмо и
проговорил: «Оно недельной давности.

Наверное, ваш сын был убит в тот
день, когда написал это письмо».

Осенью 1945 года, спустя неделю
после смерти полковника Дьюи,

новые французские войска начали прибывать
в Сайгон, захваченный британцами.

Они быстро установили контроль над городом и
двинулись заново оккупировать всю страну.

Хо Ши Мин надеялся каким-то образом добиться
независимости без войны с Францией,

и он до сих пор надеялся, что
Соединенные Штаты вмешаются.

«У вас никогда не было империи, вы никогда
не эксплуатировали азиатские народы»,

говорил он посетившему его
американскому журналисту.

«Не обманывайтесь этой
проблемой коммунизма».

Он не хотел воевать с французами
в качестве врага Америки.

И, на самом деле, я читал письма,
которые он писал президенту Трумэну,

со словами: «Мы верим в
те же идеи, что и вы».

Эти письма я читал в архивах ЦРУ, до
президента Трумэна они так и не дошли.

В июне 1946 года, Хо Ши
Мин вернулся в Париж

в бесплодных попытках заставить французов выполнить
данное ими обещание об усилении автономии его страны.

Пока Хо был в отъезде,

генерал Зяп начал укрепление
коммунистического контроля над революцией.

Он провел беспощадную чистку среди участников
конкурирующих националистских партий

и людей, которых он называл
«реакционными саботажниками» -

помещиков и ростовщиков, троцкистов
и католиков, мужчин и женщин,

обвиненных в сотрудничестве
с французами.

Сотни были расстреляны,
утоплены, похоронены заживо.

Я видел, как Вьетминь убивал
наших братьев вьетнамцев.

Они сражались не за
вьетнамский народ.

Они сражались за интернациональную
коммунистическую систему.

19 декабря 1946 года, спустя несколько
месяцев нарастающего напряжения,

в Ханое разразились боевые действия
между Вьетминем и французами.

Вьетминь не мог ничего противопоставить
французской огневой мощи.

Хо, Зяп и их товарищи тайком покинули город и
вернулись в их горную крепость далеко на севере.

«Те, у кого есть винтовки,
будут сражаться винтовками»,

объявил Хо в радиопослании, призывая к
общенациональной партизанской войне.

«Те, у кого есть мечи,
будут сражаться мечами,

те, у кого нет мечей, будут
сражаться лопатами или палками».

В сражении за нашу страну чувствовалась
большая ответственность.

Я запомнил это время, как
радостное и прекрасное.

Мы даже пели, пока маршировали в
бой, очень романтичные песни.

Но страна, которую Хо Ши Мин надеялся объединить,
катастрофически разделялась сама по себе.

Семьи были разорваны.

Несмотря на положение, занимаемое ее
отцом в французском правительстве,

сестра Зыонг Ван Май ощутила
необходимость ответить на призыв Хо.

Моя старшая сестра Тханг была замужем за
мужчиной, который горячо поддерживал Вьетминь.

И к тому времени Хо Ши Мин эвакуировал
свое правительство на горную базу.

И моя сестра и ее муж прошли
пешком весь путь из Ханоя к базе,

чтобы присоединиться к движению
сопротивления французам.

Так что Вьетнамская война была гражданской
войной, даже на семейном уровне.

Франция посылала тысячи
мужчин во Вьетнам -

французские регулярные войска, европейских
наемников и колониальных солдат

из Марокко, Алжира,
Туниса и Сенегала,

сражавшихся бок о бок с армиями камбоджийцев,
лаосцев и антикоммунистических вьетнамцев.

Французские силы смогли оккупировать большую
часть крупных городов и столиц провинций

и установить сотни
изолированных аванпостов.

Французы также попытались
покорить деревенских вьетнамцев

с помощью программы под названием
pacification - «умиротворение» -

строя дамбы, школы и дороги
и проводя вакцинацию детей.

Французы утихомиривают деревню, и в
течение дня они могут ее контролировать.

Но ночью возвращается Вьетминь.

Так что гарантий успеха
не было никогда.

Мой отец качал головой
и говорил, мол,

«Умиротворение совершенно бесполезно, все
равно что пытаться удержать пальцами песок».

Вьетминь минировал дороги, взрывал
мосты и железнодорожные пути,

устраивал засады на французские
патрули, а затем исчезал.

Временами французские солдаты в отместку
срывались на ближайшей деревне,

сжигая дома, насилуя женщин и казня мужчин,
подозреваемых в пособничестве Вьетминю.

В 1948 году, в мою родную деревню французы
въехали на танках и сожгли наши дома.

Они застрелили многих наших
буйволов, на которых мы пахали.

Когда я был маленьким,
я застал эту сцену.

Она прочно осела в моей памяти.

Но коммунисты каждый раз оказывались
столь же безжалостными, как и французы.

Лучше убить даже тех, кто
окажется невиновным,

говорил один командир, чем
позволить виновному скрыться.

И в особенности они целились в тех, кто
был хоть как-то связан с французами.

Как только мой отец начал работать на
французов, он сразу же стал целью,

и чем выше он поднимался, тем
более крупной целью становился.

На самом деле, агент Вьетминя
мог убить его из пистолета,

но в последний момент передумал.

Я видел, как Вьетминь арестовывал
вьетнамских солдат французской армии,

раздевал их догола и беспощадно
убивал, хороня их заживо.

Они не желали тратить
пули на таких людей.

Мы жили при двух угнетателях.

Потери французов
продолжали расти.

«Иногда мы настолько обескуражены,
что уже готовы бросить все это»,

писал французский
солдат своей матери.

«Конвои под огнем, пути отрезаны, стрельба по
всем направлениям каждую ночь, безразличие дома».

Пока я был там, у меня была возможность
позвонить моей матери, ну понимаете.

И я рассказывал моей маме о
том, что происходило там,

и я говорил, что она не должна верить тому, что
пишут в газетах и показывают по телевизору,

потому что мы проигрываем войну.

Я сказал: «И ты наверняка
не увидишь меня снова,

потому что мы - самый северный
аванпост морской пехоты, понимаешь».

Мы буквально... мы буквально
смотрели прямо на Северный Вьетнам.

Мы могли видеть вспышки от их
оружия, когда они палили по нам.

И я сказал: «Все из моего
подразделения погибают.

Скорее всего, я не
вернусь домой».

И моя мать ответила: «Нет,
ты вернешься домой».

Она сказала: «Я молюсь Богу каждый день,
и ты особенный. Ты вернешься домой».

И я ответил: «Мам, у каждого мать
считает, что ее сын особенный.

Знаешь, я собираю кусочки
особенных людей в мешки».

Волнующее заявление президента Трумэна
о том, что Россия узнала секрет атома,

привел госведомства по всему
миру в беспокойный ажиотаж.

Мы прекрасно понимали, что шла
Холодная война и что у нас был враг,

и этим врагом был
Советский Союз.

Соединенные Штаты находились на одном
полюсе, Советский Союз находился на другом.

Это была довольно манихейская
динамика, что было зло и было добро.

И мы были добром, а
другая сторона была злом.

Моральной неоднозначности
не было.

Спустя несколько недель после того,
как Россия стала ядерной державой,

грянули более
ошеломительные новости -

коммунистические силы под руководством
Мао Цзэдуна взяли власть над Китаем.

Также отдельные коммунистические мятежи имели
место в британских колониях Бирме и Малайе.

В январе 1950 года, Мао официально
признал восстание Хо Ши Мина

и согласился предоставить ему необходимое
оружие, экипировку и военную подготовку.

Советы тоже признали Вьетминь
и тоже предложили помощь.

Президент Трумэн, обвиняемый его
политическими оппонентами в потере Китая

и неспособности
сдержать коммунизм,

одобрил программу помощи французам во
Вьетнаме стоимостью в 23 млн долларов.

Соединенные Штаты больше
не сохраняли нейтралитет.

Мы столкнулись с дилеммой:

как нам сохранить дружбу и альянс с
французами и поддержать их в Индокитае

и в то же время, будучи
бывшей колонией,

поддержать вьетнамцев и их стремления
к свободе и независимости?

Прекрасно подготовленная и хорошо
оснащенная северокорейская армия

пересекла 38-ю параллель,

чтобы напасть на неподготовленных
южнокорейских защитников.

В июне 1950 года,
союзник Китая -

коммунистическая Северная Корея
вторглась в Южную Корею.

Президент Трумэн приказал

десяткам тысяч американских пехотинцев
высадиться на Корейский полуостров.

Соединенные Штаты и их союзники

в конечном итоге вытеснили
захватчиков назад на север.

Тем временем в южном
Китае, армия Мао

начала превращать Вьетминь
в современную боевую силу,

способную заставить французских
оккупантов понести большие потери.

В июле, администрация Трумэна

без огласки, послала транспортные самолеты
и грузовое судно с джипами во Вьетнам.

35 военных советников отправились вместе с
ним, дабы наблюдать за их использованием.

Ни один из них и никто в американском
посольстве не знал ни слова по-вьетнамски.

Но теперь Соединенные Штаты официально
присутствовали во Вьетнаме.

В октябре 1950 года,

сотни тысяч китайских солдат
хлынули в Северную Корею,

вынудив союзников
вернуться на полуостров.

И поскольку война бушевала,

Трумэн продолжал увеличивать помощь
французам в войне во Вьетнаме.

Если агрессия в Корее
окажется успешной,

можно ожидать, что она
распространится по Азии и Европе

и дойдет до нашего полушария.

Мы сражаемся в Корее ради нашей
национальной безопасности и выживания.

Осенью 1951 года,

молодой массачусетский конгрессмен
по имени Джон Ф. Кеннеди

ужинал в баре на крыше отеля
«Маджестик» с видом на Сайгон.

И пока он и его компания ели,

они могли слышать грохот орудий
по ту сторону реки Сайгон.

Французские командиры
уверяли Кеннеди,

что с еще большей американской поддержкой
французская власть восстановится.

Но Кеннеди провел два часа
с Сеймуром Топпингом,

бывалым американским репортером, который
представил совершенно иную картину:

французы проигрывают,
говорил он,

и многие вьетнамцы, некогда
восхищавшиеся американцами,

начинали презирать их
за поддержку французов.

Кеннеди поверил репортеру.

Если только США не удастся
убедить вьетнамцев,

что это противоположно
несправедливости и неравенству,

равно как и коммунизму,

заявил тот своим избирателям,
когда вернулся домой,

то все текущие усилия приведут
к неизбежному провалу.

В 1952 году, генерал Дуайт
Эйзенхауер был избран президентом,

отчасти за его обещания занять жесткую
позицию по отношению к коммунизму.

В том же году американские
налогоплательщики более,

чем на 30% оплачивали расходы на
французскую войну во Вьетнаме.

В течение двух лет, это число
возрастет почти до 80%.

И многие из вас
задаются вопросом:

зачем Соединенным Штатам тратить
сотни миллионов долларов

на поддержку сил Французского Союза в
борьбе против коммунизма в Индокитае?

Пожалуй, если мы
взглянем на карту,

я смогу продемонстрировать,
почему это столь важно.

Вот Индокитай.

Если Индокитай падет, Таиланд
окажется в безвыходном положении.

Равно как и Малайя с
ее резиной и оловом.

И касательно войны в Индокитае
могу сказать, что я был там,

прямо на поле боя или близко к нему,
и эта война кровава и жестока.

К 1953 году, французы
воевали уже семь лет.

Они потеряли 100 тысяч человек
и не смогли усмирить деревни.

Шесть командиров пришли и ушли.

Тем не менее, седьмой командир,
генерал Анри Наварр,

заверил своих соотечественников,
что победа близка.

Сейчас нам ясно ее видно, - говорил он,
- это словно свет в конец тоннеля.

В то же время, большую часть населения
ужаснули сообщения о жестокости французов

и широком применении напалма -

загущенного керосина, сжигавшего
листву, дома и человеческую плоть.

Когда вернувшиеся французские
войска высадились в Марселе,

члены союза докеров
забросали их камнями.

Парижские левые начали называть конфликт
la sale guerre - грязной войной.

Камера, находившаяся за его плечом,
крупным планом показала того штурмовика,

схватившего ребенка за
шкирку и врезавшего ему.

В тот момент времени я осознал, что всех,
кто действительно переживал за Америку,

отправили на другой край света гоняться
за каким-то призраком в джунглях.

А тем временем мою страну
раздирало на части.

И я видел, как кто-то, похожий на моего
отца, бьет кого-то, похожего на меня.

И на чьей мне быть стороне?

В Корее три года
боев завершились

подписанием перемирия в Пханмунджоме
переговорщиками ООН и коммунистами.

В июле 1953 года,

Корейская война завершилась мирными переговорами
и до сих пор разделенным полуостровом.

Американские политики видели
в ней доказательство того,

что коммунизм в Азии
необходимо сдерживать.

Той же осенью, французы
проявили свою готовность

начать переговоры о завершении
боевых действий во Вьетнаме.

Хо Ши Мин согласился на встречу.

Но прежде, чем переговорщики
собрались бы в Женеве,

каждая сторона стремилась улучшить
свое положение на поле боя.

Генерал Наварр воздвиг укрепленную базу в
отдаленной долине в северозападном Вьетнаме

под названием Дьенбьенфу, куда он надеялся
заманить Вьетминь в решающую битву.

Наварр был уверен, что превосходящая
огневая мощь французов

и поддержка с воздуха сокрушат
любую атаку Вьетминя.

Он и его командиры не
видели нужды беспокоиться

об усеянных джунглями холмах, скрывавших
11 тысяч человек в русле долины.

Командир артиллерии был настолько
уверен в победе, что даже жаловался:

«У меня больше
пушек, чем нужно».

Генерал Зяп увидел свой шанс.

«Мы решили любой ценой уничтожить все вражеские
войска в Дьенбьенфу», - вспоминал он.

Ради этого он совершил один из величайших
логистических подвигов в военной истории -

подвиг, который инсценируют в пропагандистских
фильмах и будут чествовать десятилетиями.

Четверть миллиона гражданских носильщиков,
примерно половина из них - женщины,

перемещали все, что ему требовалось
для осады, от мешков с рисом

до разобранных
артиллерийских орудий,

пешим ходом через джунгли.

50 тысяч солдат и 200 пушек
Зяпа окружили долину,

зарытые и замаскированные настолько
хорошо, что с воздуха их было не видать.

13 марта 1954 года, вьетминьская
артиллерия со склонов холмов

начала обрушивать на французские войска,
находившиеся ниже, 50 снарядов в минуту.

Взлетно-посадочная
полоса была уничтожена.

Осажденные войска могли получать
подкрепления и припасы лишь с воздуха.

Французский командир артиллерии,

недооценивший своего противника,
совершил самоубийство.

Воздушный транспорт продолжает
сбрасывать в Дьенбьенфу

людей и припасы, жизненно важные
для героического гарнизона,

дающего отпор массированному натиску
Вьетминя вот уже шесть недель.

Сегодня Дьенбьенфу – это
человеческая плотина,

пытающаяся удержать красную волну,
угрожающую накрыть всю Юго-Восточную Азию.

Французское правительство умоляло
президента Эйзенхауэра вмешаться.

Он отказался действовать без одобрения
конгресса и поддержки европейских союзников.

Британия отказала, и конгресс не стал
поддерживать односторонние действия.

Коммунисты под руководством Хо Ши Мина способны
утверждать, что они сражаются за независимость,

а французы, как видно, сражаются
за сохранение колониальной власти.

И потому я считаю, что прежде, чем США
введут войска, в любом количестве,

независимость должна достаться народу,
то народ должен поддержать эту борьбу.

Я убежден, - признавался
Эйзенхауер в своем дневнике, -

что никакая военная победа
в этом театре невозможна.

Тем не менее, не
посовещавшись с конгрессом,

президент тайно отправил больше
американских транспортных самолетов,

чьи опознавательные знаки были закрашены и
которыми управляли гражданские подрядчики,

дабы помочь в пополнении запасов отчаявшимся
французским войскам в Дьенбьенфу.

Все понимали, что сам по себе
Вьетнам мало что значил.

Но они верили, я верил,
что если мы потеряем его,

всю остальную Азию
охватит коммунизм.

У вас более широкие соображения, которые
могут соответствовать т.н. принципу домино.

Вы ставите ряд костяшек домино
и опрокидываете первую,

и то, что случится с последней - это
факт, который произойдет в один миг.

Во второй половине 7 мая 1954
года, спустя 55 дней осады,

истощенные французские
войска в Дьенбьенфу сдались.

Они потеряли 8 000 человек убитыми,
ранеными и пропавшими без вести.

Генерал Зяп потерял в три раза
больше, но завоевал великую победу.

Половина нашей страны была
освобождена победой в Дьенбьенфу.

Мы уничтожили целый
французский армейский корпус.

Успех вселил в нас уверенность
в нашу способность победить.

Даже родители Зыонг Ван
Май были поражены.

Они страшно гордились победой
Вьетминя над французами,

этой великой западной армией.

С одной стороны было восхищение и
уважение, а с другой стороны был страх.

И страх явно пересиливал.

Мы попались на блеф наших врагов, говорил
лидер сенатского меньшинства Линдон Джонсон.

«Сегодня Индокитай, а
завтра запылает Азия.

А днем позже западный альянс
будет лежать в руинах».

Нам стоило воспринимать эту победу,
как окончание колониальной эпохи

в Юго-Восточной Азии,
чем она и являлась.

Но вместо этого мы воспринимали
ее в условиях Холодной войны

и видели в ней поражение свободного
мира в связи с растущей мощью Китая.

И это было совершенно неверное
истолкование ключевого события,

очень дорого нам обошедшееся.

В бывшем доме Лиги Наций,

в Женеве, Швейцария, Восток
встретится с Западом

на международной конференции,

возможно, решительно повлиявшей
на политическое будущее Азии.

Спустя день после падения Дьенбьенфу
дипломаты девяти стран собрались в Женеве,

чтобы решить будущее Вьетнама.

Переговоры затянулись почти
на два с половиной месяца.

Несмотря на победу, Хо
Ши Мин и генерал Зяп

не могли продолжать воевать без большей
поддержки Китая и Советского Союза.

Но Китай потерял миллион
человек в Корее

и не хотел ввязываться в
очередную войну у своих границ.

Советский Союз же надеялся
ослабить трения с Западом.

Оба коммунистических покровителя Хо
Ши Мина призывали его согласиться

на мирные переговоры, на раздел, подобный
тому, каким окончилась Корейская война.

У Хо не было вариантов,
кроме как уступить.

В итоге недовольными
остались все.

Вьетнам был временно
разделен по 17-й параллели.

130 тысяч возглавляемых французами
войск, дислоцировавшихся на севере,

должны были перейти на юг,

а где-то 50 000 - 90 000 вьетминьцев
должны были «перегруппироваться» на север.

Две половины оставались бы разделены
демилитаризованной зоной вплоть до выборов,

проведенных для воссоединения
Северного и Южного Вьетнама,

выборов, на которых мог
победить только Хо Ши Мин.

В Женевских соглашениях говорилось
о всеобщих выборах через два года,

которые должны были
объединить страну.

Все в это верили.

Никто не думал, что война
затянется еще на двадцать лет.

Я отправился на Север на поезде,
чтобы однажды освободить Юг.

Но я и поверить не мог, что война
может быть настолько свирепой.

Жестокость была невообразимой.

Мы начали подниматься,

и мы продвинулись по
холму, наверное, на треть,

и затем они обрушились на нас.

Мы были посреди этого
отвратительного сэндвича с говном.

Так мы это называли.

На войне я понял, что мы - высший вид
на планете не потому, что мы хорошие.

Люди часто говорят, что
армия превращает детей,

ну знаете, в машины
для убийств и т.п.

А я всегда отвечаю, что так
они заканчивают школу.

Выдерживая опасности открытого
моря в крошечных, хлипких суднах,

тысячи католиков и буддистов обрели жизнь,
невозможную под властью коммунистов.

Для них есть свобода или ничего.

Согласно Женевским соглашениям, у
граждан любой половины Вьетнама,

желающих переселиться в
другую, было на это 300 дней.

Моя мать и отец хотели остаться

и вновь повидаться с моей сестрой Тханг,
потому что знали, что Тханг вернется.

Но с другой стороны, они
не могли рисковать.

Они были уверены, что когда Хо Ши Мин
и его правительство прибудут в Ханой,

мой отец будет убит одним из
первых, и всех нас казнят.

И я помню тот день,
когда мы уехали.

Я смотрела вокруг и думала:
я никогда сюда не вернусь.

Отъезд был чрезвычайно травмирующим. Словно
земля внезапно ушла у тебя из-под ног.

В результате около
900 тысяч беженцев,

включая более половины всех
католиков, живших на Севере,

спаслись на Юге, причем многие
на борту американских кораблей.

Соединенные Штаты надеялись
каким-то образом поощрить создание

легитимного
правительства на Юге.

Это правительство ныне
возглавлял Нго Динь Зьем.

Будучи католиком и конфуцианцем
в широко буддистской стране,

он дал обет безбрачия, планируя
однажды стать священником.

В полной мере для нас война началась в
тот момент, когда мы стали партнерами

или, я бы сказал, жертвами
президента Зьема.

Мы собирались помочь ему принести
в Южный Вьетнам демократию.

По его словам, именно этого он
и хотел. И мы ему поверили.

Как и Хо Ши Мин, Зьем провел многие
годы за границей в поисках поддержки

своей разновидности
вьетнамского национализма.

Он был ветераном-политиком,
чья ненависть к французам

совпадала лишь с его
ненавистью к коммунистам,

заточившим его и похоронившим заживо
его старшего брата и племянника.

Зьем был отчужденным, деспотичным, не
доверявшим никому, кроме своей семьи.

Также он оказался практичным, изобретательным и
умело пользовался слабостями своих оппонентов.

Но он столкнулся с непростой
задачей при создании новой страны.

Французы, тысячи солдат которых до сих пор
располагались на Юге, презирали Зьема.

Несколько провинций находились под влиянием
религиозных сект с собственными армиями.

Десятки тысяч солдат Вьетминя ушли на
Север, но несколько тысяч «кадров» -

специально обученных и преданных
коммунистической партии рабочих -

остались, чтобы организовать
сопротивление в деревнях.

А сам Сайгон находился под
контролем «Бин Ксуен»,

преступного синдиката,
поддерживаемого французами.

Французы стояли за «Бин Ксуен», в
какой-то степени поддерживали их,

потому что не хотели, чтобы
Зьем добился успеха.

И вокруг этого все и вертелось.

Кто-то в ЦРУ считал, что Зьем
станет спасителем Южного Вьетнама.

Другие не были так уверены.

«Он - мессия без послания», доложил
один дипломат в Вашингтон.

Посол США согласился.

27 апреля 1955 года,

президент Эйзенхауэр решил остановить
американскую поддержку режима Зьема.

Но затем Зьем совершил масштабное
нападение на синдикат «Бин Ксуен».

Внезапно посреди дня
мы услышали выстрелы,

а потом увидели пламя и
горящий соседний район.

Сотни убитых и раненых
с обеих сторон

в результате уличных боев,
продолжающихся целую неделю.

Для Соединенных Штатов ситуация
представляет собой серьезную проблему.

Зьем наконец-то восстанавливает
контроль над Сайгоном.

В результате силы Зьема
одержали господство.

У Эйзенхауэра не было иного варианта,
кроме как поддержать Зьема.

Затем французы объявили о своем намерении
полностью покинуть Южный Вьетнам,

окончив почти вековую оккупацию.

Зьем стал крайне популярен,
потому что казался воплощением

националистического дела на Юге.

Он успешно полностью изгнал
французов из Вьетнама.

Хо Ши Мин же смог изгнать их
только из северной половины.

Опьяненный победой, Зьем призвал
провести референдум на Юге.

ЦРУ предупредило его не вмешиваться в
результаты выборов слишком сильно.

Но когда бюллетени были подсчитаны,
Зьем объявил о победе с 98,2% голосов.

26 октября 1955 года, Нго
Динь Зьем провозгласил себя

первым президентом новообразованной
Республики Вьетнам.

Выборы, объединяющие Север и Юг,

обещанные в Женеве, так
никогда и не состоятся.

Он стал нашим союзником
или, скорее, нашим боссом,

потому что задача не дать
коммунистам захватить Юг

была настолько серьезной, что мы
не могли позволить ему проиграть.

Так что Зьем начал нами командовать.
И это были стандартные отношения.

Тебе нужен любой союзник,
оторому можно верить,

чтобы быть в центре
твоей внешней политики.

Они сразу это поняли. И
хвост завилял собакой.

С Дальнего Востока
прибывает уважаемый гость.

Президент Вьетнама Нго
Динь Зьем удостоился

одной из редких для президента
Эйзенхауера встреч в аэропорту,

поскольку тот наносит четырехдневный
государственный визит.

Президент Зьем, один из вернейших
союзников Америки в Юго-Восточной Азии,

будет добиваться увеличения
помощи в укреплении своей страны

против нарастающего
коммунистического давления,

просьба, которую президент
выслушает со всем сочувствием.

Большинство политиков, что
демократы, что республиканцы,

разделяли изменившиеся взгляды
сенатора Джона Ф. Кеннеди.

Южный Вьетнам - это наше
детище, говорил он.

Мы не можем его бросить.

Если он падет, Соединенные
Штаты понесут ответственность,

и наш престиж в Азии
достигнет нового дна.

Американцы никогда не имели
дело с южновьетнамским народом,

но поскольку они восстановили
большую часть своей страны

в ходе Нового курса и помогли
восстановить Западную Европу

благодаря «Плану Маршалла»,

они были уверены, что
восстановят и еще одну.

Эйзенхауер отправил десятки
американских граждан

в Южный Вьетнам с массой
планов по развитию экономики

с целью завоевать, как он надеялся,
сердца и умы вьетнамского народа.

Но тех гражданских всегда превосходили
по численности военные советники

с приказами о модернизации, обучении
и экипировании войск Зьема,

ныне называемых Армией
Республики Вьетнам - АРВ.

Некоторые офицеры АРВ сочли
американские методы неподходящими

к партизанской войне, которую они
рассчитывали вести против коммунистов.

Большинство американских военных
советников были ветеранами войны в Корее,

решившими подготовить войска Южного Вьетнама к
замедлению стандартного вторжения с Севера.

Но никто в Северном Вьетнаме не
планировал стандартное вторжение.

Хо Ши Мин сфокусировался на
перестройке своей страны,

опустошенной за десять
с лишним лет войны.

Коммунисты ввели жесткие земельные
реформы по образцу аналогичных в Китае

с беспощадностью, приведшей
к смертям тысяч людей,

включая не только помещиков,
присоединившихся к французам,

но и многих деревенских жителей,
сражавшихся вместе с Вьетминем.

Хо Ши Мин все еще был полон
решимости объединить Вьетнам.

Но он боялся, что если он начнет
прямые военные действия против Юга,

Соединенные Штаты усилят
свое участие в борьбе.

Он предостерег своих товарищей
на Юге выражать свои убеждения

в политической агитации
и избегать насилия.

Но в это послание
никто не поверил

среди готовых ринуться в
бой южных революционеров,

старавшихся выжить при все
более жестком режиме Зьема.

В кампании, которую он назвал
«Разоблачение коммунистов»,

Зьем без суда посадил в заключение тысячи
граждан и приказал казнить еще сотни.

Коммунисты взяли дело в свои руки и начали
нападать на южновьетнамских чиновников.

Тогда у нас не было огнестрельного оружия,
поэтому мы убивали тиранов с помощью мачете.

Во время восстания мы убили
офицера охраны по имени Сок.

Двенадцать наших напали
на него с мачете.

Он бежал и упал в рисовое поле.
Мы искромсали его до смерти.

А затем мы сообщили людям,

что каждый, кто появится на
похоронах Сока, будет убит.

Никто не осмелился прийти.

Пока насилие в Южном Вьетнаме нарастало,
в Ханое появились новые лидеры.

Хо Ши Мин оставался лицом
революции во всем мире,

но теперь он начал делить власть с людьми,
терявшими терпение из-за его осторожности,

с людьми, о которых американцам
было почти ничего не известно.

Наиболее важным оказался сын плотника из
южной провинции Куангчи по имени Ле Зуан.

Он помог основать индокитайскую
коммунистическую партию,

пережил почти десять лет
во французской тюрьме

и проявил себя как умный
политический «внутренний боец»,

пока шел к положению
Первого секретаря партии.

Впервые я встретил Ле
Зуана в 1951 году.

Я тогда был молодым «кадром».

Я заметил, что он сильно
отличался от других лидеров.

Он понимал желания южного народа.
Ле Зуан принес их желания на Север.

К 1959 году, Ле Зуан и его
непримиримые союзники

наращивали влияние в северовьетнамском
политбюро и начали менять его политику.

Теперь они утверждали, что
Ханой должен сделать все,

что в его силах, чтобы помочь южным
революционерам силой свергнуть Зьема.

Северовьетнамцы приняли
более агрессивную позицию.

Разделение страны как
таковое они не принимали.

И они попытались вновь
объединить страну, любой ценой.

Группы из 40-50 вооруженных вьетминьцев
начали проникать обратно в Южный Вьетнам,

продвигаясь в джунглях по проложенным
путям через лаосские горы,

которые вскоре американцы
назовут «Тропой Хо Ши Мина».

Насилие против режима
Зьема неуклонно росло.

Вечером 8 июля 1959 года, в Бьенхоа, в
20 милях на северо-востоке от Сайгона,

шестеро американских военных советников
смотрели фильм в своей столовой.

Партизаны Вьетминя, тихо прокравшиеся
в поселок, открыли огонь из окон.

Майор Дэйл Буис из Пендера, штат
Небраска, и мастер-сержант Честер Овненд

из Копперс-Коув, штат
Техас, были убиты.

Они стали первыми
американскими солдатами,

погибшими от вражеского
огня во Вьетнамской войне.

Мы должны вновь доказать наблюдающему
миру, сидя на самой заметной сцене,

способна ли эта нация, созданная
с ее свободой выбора,

с ее широтой возможностей, с
ее диапазоном альтернатив,

потягаться с целеустремленным
наступлением коммунистической системы.

8 ноября 1960 года,
Джон Фицжеральд Кеннеди

был избран президентом
Соединенных Штатов.

Его вице-президентом стал
сенатор Линдон Джонсон.

Они с незначительным перевесом обошли
вице-президента Ричарда Никсона

и его напарника
Генри Кэбота Лоджа.

В ходе кампании и
Кеннеди, и Никсон

пообещали не ослаблять курс против
интернационального коммунизма,

где бы он ни казался угрозой.

Но очень немногие американцы
знали или интересовались тем,

что происходило во Вьетнаме.

Спустя шесть недель
после избрания Кеннеди

в удаленной деревушке в джунглях
рядом с границей Камбоджи

под названием Тан Лап,

Встретились представители
южных революционных групп

чтобы основать новую организацию
на замену Вьетминю,

призванную свергнуть Нго Динь Зьема и
вытеснить поддерживающих его иностранцев.

Негласно Ле Зуан и его коммунистические
товарищи в Ханое всем руководили.

Новая организация называлась
Национальный фронт освобождения - НФО.

Вооруженное крыло НФО называлось
Вооруженными силами освобождения народа,

но его противники в Сайгоне
и Вашингтоне предпочитали

более пренебрежительный термин.

В их глазах революционеры были

коммунистическими предателями
вьетнамского народа - Вьетконгом.

Наши лидеры говорили: «Мы готовы
пожертвовать последним вьетнамцем».

Мы ликовали от таких слоганов.

Люди не могли понять
в полной мере,

что в этих героических слоганах

жертвами были они.

История рассудит,
стоила ли война жертв.

Пусть каждая нация знает,

процветания она нам
желает или невзгод,

что мы заплатим любую цену,
вынесем любое бремя,

встретим любые трудности,
поддержим любого друга,

схлестнемся с любым врагом, чтобы
обеспечить выживание и успех свободы.

Под отвагой я всегда
представлял себе

минирование вражеских бункеров
или стояние под открытым огнем.

Но простая ходьба, день за
днем, от деревни к деревне

через поля, вверх по горам, простой
подъем утром, озирание вокруг

с мыслями: «Через пару
минут я пойду здесь,

мой труп окажется
там или вон там?

Лишусь ли я там ноги?»

Просто ходьба казалась
чем-то чрезвычайно смелым.

Иногда я смотрел на свои ноги, пока
шел, и думал, как мне это удается?

Перевод: kiberkirik
https://vk.com/club55809942